Приглашаем посетить сайт

Из "Дневника писателя" А. Белого

ИЗ "ДНЕВНИКА ПИСАТЕЛЯ" А. БЕЛОГО

(Записки мечтателей, 1921, No 2--3)

Я стою перед фактом: нельзя мне работать со всей плодотворностью, на какую способен был я; полон я устремления выявить "я" писателя в современности; наше "я" - эпопея; этою эпопеею полон и знаю наверное: роман "Я" есть роман всех романов моих (ненаписанных, как написанных);⁴⁵ будь у меня время, деньги, бумага, чернила, перо - я бы создал творение редкое в истории литературы; все прежние книги мои по отношению к "Я" (к эпопее) - лишь пункты, штрихи и наброски на незаполненном полотне; по отношению к заданию, мне мелькнувшему, я - "Микель Анджело", порывающийся изваять целый горный ландшафт.

"Петербург"; я же знаю, наверное: "Петербург" - только пункт величавой картины, перед которой года я стою; колоссальные недостатки наброска (а "Петербург" есть набросок) меня не смущают: случайный набросок был критикой встречен приветственно; - но почему мне не верят, что полон я творчества, что "Петербург" лишь начало моей эпопеи, которую осуществить я могу лишь в условиях специальных; я - мастер огромных полотен; огромные плоскости нужны для кисти моей; многоэтажные стены дворцов мне могли бы отдать для моих титанических сюжетов; их - нет у меня; и оттого-то единственно я не пишу эпопеи своей; между тем: одолевают меня "миниатюрами". "Напишите рассказик в три четверти печатных листа, напишите статейку..." Но за статейкой, рассказиком, лекцией я себя ощущаю: слоном на канате; срываюсь с каната и рву все канаты. Мне бы следовало развернуть быстрый бег среди джунглей, перевозя на спине монументы, попутно сражался с тиграми; но в условиях, созданных вкруг меня ("вы нужны для статьи", "для проекта проспекта", "рассказика"), я - сплошной неудачник.

"Вы дали уже "Петербург"..." Но на это отвечу я с горечью: "Сколько же я загубил "Петербургов"! И сколько я загубил в "Петербурге"!.." Обращаясь ко мне за "статейкой", за "лекцией", за "проектом проекта реформы", во мне убивают в душе созревающий "Петербург"; перед сознанием моим возникают всегда "Петербурги"; но жизнь их растаптывает: и меня натравляют на мелочи, которые рекомендуются мне, как "интересная деятельность"... Дайте право же мне выбирать самому свои темы! Из тем, мне заказанных, нет ни одной интересной: и все, что я делаю по заказу - бессильно и жалко: лежит подо мною оно!

Когда я стоял перед внутренним долгом осуществить свой эскиз к эпопее, создать "Петербург", товарищи по редакции осыпали меня мелким мусором дел, отравляющих творчество: этот мусор казался им деятельностью, совершенно достойной меня; в ряде лет оказался он разве что злободневною пылью; для этой поверхностной пыли, по их представлению, должен был жертвовать творчеством я (после же называли меня очень важно создателем "Петербурга"); в момент созиданья создатель казался редактору "Мусагета"⁴⁶ - предателем общего культурного дела; но ценою предательства внутренний долг. Этот внутренний долг (когда я, вопреки всем условиям жизни, сумел довести до конца его бегством из русской действительности, забирая, где можно, авансы), - тот долг пред собою оказался:

"Петербурга" я стиснут был, шипучи по заказу Редакции, не желающей мне помочь материально и после отвергнувшей рукопись "Петербурга", которая была ею ж заказана, -- должен был бы уморить и себя, и жену я; в условиях этих, конечно же, я ничего бы не создал: нашелся писатель, как я, испытавший превратности литературной работы; он прислал мне по-братски пятьсот лишь рублей; но они меня вынесли; миллионеры, любезно дарившие мне комплименты, и общество, требовавшее, чтобы я отвлекался от темы романа для пустеньких "рефератиков", наконец, круг друзей, обвинявший меня в нежеланьи работать для общего редакционного дела, в то время не дали мне лишь рублей, "Петербурга"; мне дал эти деньги писатель (бедняк, как и я);⁴⁷ и эти бренные деньги - случайное обстоятельство, почему "Петербург", средь других "Петербургов", живущих во мне и раздавленных жизнью, мог стать "Петербургом" написанным.

"Я", эпопеи): благодаря материальной поддержке литературного друга (поэта, писателя, как и я) <...>

Но мой "Петербург" - только пункт грандиозной картины; не "Петербург", иль "Москва", - не Россия, а - "мир" предо мною стоит: и в нем "я" человека, переживающего катастрофу сознания, и свободного от пут рода, от быта, от местности, национальности, государства; предо мной - столкновение "мира" и "я"; вижу явственно я "мистерию" человеческих кризисов, происходящую в сокровеннейших переживаниях духа: "Востоки и Запады", "Петербурги", "Нью-Йорки", "России", "Европы" - эскизы картины, передо мной стоящей года; "Петербург" - уголочек; как "Микель Анджело" я стою, говоря вам, читатели: "Верьте: огромности тем, над которыми свесился я, превышают все смелости ваших фантазий о них; дайте мне пять-шесть лет только, минимум условий работы, - вы будете мне благодарны впоследствии; мне нужны колоссальные плоскости; и - огромное количество материала (пуды ярких красок); а вы, - вы, не веря заданьям моим, предлагаете мне все какие-то миниатюры, по отношению к которым я - слеп, глух и мертв; я уже говорил вам в эпоху писания "Петербурга": о, дайте возможность мне бросить всех вас года на два, чтобы снова прийти к вам с эскизом "сюжета", который покажется вам интереснее тех сюжетов, которыми вы насильственно занимаете творческий мир мой. Вы не поверили; вы - боролись со мной и - гонялись за мной, задавая насильственно мне постылые темы работы; бежал за границу: оттуда вам дал "Петербург". Вы со мной согласились, что тема моя несомненно значительней тем, мне когда-то предложенных обществом, миром, редакцией, друзьями. Так почему же не верите сызнова вы заявлениям: "Петербург" лишь эскизик картины, лишь пунктик; позвольте от всех вас года на три-четыре в пустыню, чтоб к вам же вернуться..."

"Я есмь Чело Века" - вот имя невиданной эпопеи, которую мог бы создать; а все прочие темы при всей "интересности" их, - я не вижу: рассеян и болен "единственной темою": темой всей жизни! Сознательно уклоняюсь от всех мне навязанных тем; в этом долг! (с. 119--122).

⁴⁵ "Я. Эпопея" в полном объеме не был реализован Белым; в альманахе "Записки мечтателей" (No 1, 2--3, 1919--1921) печатались "Записки чудака" как одна из его составных частей.

⁴⁶ Имеется в виду Эмилий Карлович Метнер (псевдоним: Вольфинг; 1872 - 1936) - критик, философ, музыковед. С 1911 г. его отношения с Белым, первоначально дружески близкие, приобретали все более конфликтный характер, затрагивая принципиальные вопросы о направлении деятельности руководимого Метнером издательства "Мусагет".

⁴⁷ Имеется в виду А. А. Блок. См. об этом выше в статье Л. К. Долгополова "Текстологические принципы издания".